Риверстейн - Страница 81

Я подавилась пирогом, и кухарка заботливо похлопала меня по спине.

— Да так… испачкала… — невнятно пробормотала я.

— Так то дело поправимое! Вона какие штуки лорд поставил, с теплой водой! Постираешь! А говорят, вам еще один наряд скоро привезут, чтоб на смену, значит… кто-то даже слышал, что бирюзовые платьица будут, с золотой вышивкой… но врут, верно. Все ж вы не королевишны, а сиротки…ох, я тебе еще молочка вот подолью…

— Спасибо, Авдотья, — сдавленно сказала я, — спасибо…

— Да ты чего, милая, кушай на здоровье! У меня ж раньше сердце кровью обливалось, на вас глядючи, а сейчас — радуется!

Я посмотрела на ее румяные полные щеки и сияющие глаза с тонкими лучиками морщинок. мне она и раньше казалась красавицей, а сейчас и подавно! Что — то в ней неуловимо изменилось, словно в нею вдохнули новую жизнь…

— Авдотья, — неожиданно для самой себя, сказала я — ты ждешь ребеночка?

Кухарка охнула, прижала руку к губам, но счастье, что рвалось из нее было не сдержать, и она снова расплылась широкой радостной улыбкой.

— Как же ты узнала, милая? Никому ведь не говорила, а по телу пока не понять… А впрочем… я всегда знала, что ты особенная девочка, вот здесь где-то чуяла, — она смешно приложила пухлую ладонь к груди, — ты же мне и напророчила, Ветряна…

Я изумленно похлопала глазами. Я и сама не поняла, как догадалась про ребенка, просто нутром почуяла в Авдотье еще одну жизнь.

— Что же я тебе напророчила? И когда?

— Так здесь же, в трапезной, помнишь? Мужа мне пожелала хорошего… я еще посмеялась, мол где же его взять, и плохонького — то не сыскать! А вот сыскался! И какой! Кузнец, ручищи во какие, как обнимет… как за стеной каменной спряталась! А добрый какой! Даром, что силушка в нем большая, а доброты — в разы больше… из Загреба он ехал, на дороге ось телеги и треснула. Как раз подле меня! так и повстречались… скоро свадебку сыграем. А избу уже поставил, я же говорю — силища… а что ребеночек раньше свадебки случился, так и пусть… — кухарка стыдливо покраснела, — чай не девица я. Людского суда не боюсь. А Святая Матерь не осудит, я знаю. Ох, что-то я с тобой засиделась… пойду, дел на кухне невпроворот! А ты ешь, ешь…

Я искренне порадовалась за Авдотью. Конечно, ничего я не напророчила, так, ляпнула от охватившей меня благодарности. Просто Пресветлая Матерь, наконец-то обратила на добрую женщину свой благословенный взор и одарила счастьем.

Я еще немножко посидела, жуя пирог и раздумывая. После еды сил не прибавилось, а словно, наоборот, стало меньше. И жутко захотелось спать. Просто невыносимо! Глаза слипались, тяжелые веки стало не поднять, тело налилось свинцовой тяжестью. Я отложила недоеденный пирог, и еле волоча ноги поплелась в свою комнату. Меня охватило сонное равнодушие ко всему, рука у локтя горело, змея Аргарда глухо ворочалась, и тянула из меня силы, но даже это не вызывало у меня никаких эмоций.

Добравшись до своей комнаты, я рухнула на тюфяк и уснула.

Проснулась, как от толчка и резко села. Потерла локоть. Аргард утих, временно насытившись. В теле все еще тягучая слабость, но не сильная.

Я изумленно посмотрела в окно, освещенное мутным светом круглобокой луны. Надо же, проспала целый день! И даже не потревожил никто… чудеса!

Я вспомнила от чего проснулась. Сон. Мне снился черный песок и перевернутые каменные деревья, и была в этом сне какая-то неправильность и отвлеченность, отголосок чего-то чуждого… словно я не свой сон смотрела, а чужой…

Словно сон раздвинул границы моих чувств, освободил сознание и я скользнула туда, где находилась часть меня, туда, где он…

Я закрыла глаза, сохраняя в себе это ощущение присутствия. Где-то внутри меня горела маленькая толика огня Хаоса, чуждое мне пламя медленно плавилось в крови. Я чувствовала его: пылающий уголек застрявший где-то около сердца. Его тепло неслось по моим венам, разгоняя кровь и прогоняя стужу. И в то же время он жег меня изнутри, выжигая нутро своей чужеродностью. Я прижала ладони к груди, стремясь успокоить этот жар, охладить его…

… черный песок.

Черный песок окружал его. И десяток змеемонстров, огромных, шипастых, ныряющих в сыпучие воронки, как кроты — в норы, и выныривающие прямо перед Арх'аррионом, ощеривая жуткие пасти с несколькими рядами изогнутых и зазубренных клыков.

Здесь была не ночь, и не день, туманное безвременье пространства.

И странно, я была собой, осознавала себя, но в то же время была частью Арх'арриона. Я ощущала холодную радость этой смертельной битвы, тяжесть двух синих лезвий в руках, мощь крыльев за спиной. Я наслаждалась движением и завораживающей красотой схватки, чувствовала, как сокрушительно входят клинки в живую плоть, как рвут они кожу и мясо монстров…

И одновременно, словно со стороны наблюдала дикий беспощадный танец демона и атаковавших его чудовищ. Выпад — и змей ныряет в песок, два других обвивают с двух сторон, зажимают в кольцо смертельных объятий… черные крылья демона стремительно раскрываются и он уходит от убийственного захвата… поворот, и змей падает в песок, черная кровь мгновенно впитывается, голова монстра катится прочь…

И второй хрипит, из последних сил пытаясь достать демона и издыхает, ощерив зловонную пасть…

Снова поворот… крылья как балансир, позволяют удерживать нечеловеческое равновесие…

Шипастая морда проскальзывает так близко, зазубренные клыки смыкаются там, где еще лишь миг назад было смуглое тело… и демон переворачивается через голову, сворачивая крылья, клинки в полете наносят смертельные двойной разрез… кажется, совсем легкий, царапину… но змей падает, разрубленный пополам.