Риверстейн - Страница 67

— Берегут, — вздохнула русалка и тут же встрепенулась с детской непосредственностью, — я- Солмея!

— А я Ветряна. А зачем ты здесь?

— Я раньше не видела таких, как ты, — улыбнулась Солмея, — стала у Хозяйки расспрашивать про тебя, а она прогнала, ушла в омут Им, так там и сидит до сих пор. Вот я решила сама с тобой повидаться, пока Хозяйке не до меня. Взяла капельку из озера, что от тебя осталась, она к тебе озерной травой путь выстелила. Сюда приплыла, позвала тебя, ты и пришла.

— Ты меня позвала? — и точно, вспомнила я, сирена может выманивать голосом, привлекая к себе.

Юная русалка протянула ладошку, смахнула с моих щек предательскую соленую влагу. Слезинка истаяла на ее пальце, словно впиталась.

— А что это такое? — удивилась она.

Я тоже удивилась.

— Разве сирены не плачут? — она качнула головой.

— Нет, а зачем?

Я задумалась, как бы объяснить это маленькой девочке?

— Люди плачут, когда им грустно, — неуверенно сказала я, — или больно. Или даже страшно. А сирены? Что вы делаете, когда вам больно?

— Сиренам не бывает больно, — чуть надменно ответила Солмея, — мы — вода, а вода лишь ускоряет свой бег перед обрывом.

— А людям вот бывает, — вздохнула я и стерла ладонью влагу, — не влетит тебе за побег?

— Влетит! — с готовностью кивнул Солмея, и бесшабашно повела хрупким плечиком, — если узнают. Только я им не скажу, а к Им с такими глупостями не пойдут, побоятся рассердить.

Я улыбнулась.

— Ты смелая, Солмея. На мою подругу Ксеню похожа в детстве, она такая же храбрая и отважная была, постоянно меня на всякие лихачества подбивала. То яблоки воровать, то приведение на чердаке ловить… впрочем, она и сейчас такая.

— У тебя есть подружка? — с придыханием спросила русалка, слушая меня с широко открытыми глазами.

— Конечно. А разве у тебя нет?

— Нет, — девочка загрустила, повела хвостом в медленно стягивающейся изморозью полынье, — в Им только я. остальные все взрослые. — и вздохнула горько.

Так вот почему русалка приплыла ко мне! Девочке, как и любому ребенку хочется иметь подружку, со взрослыми ей скучно. Правда, и я, вроде, не маленькая, но мой прыжок с бережка в омут, видимо, убедил русалку, что и не взрослая.

— Зато я могу твою дорогу показать, хочешь? — оживилась Солмея, — не так как Им, конечно, но когда — нибудь я стану Хозяйкой, а дороги уже сейчас вижу!

Я с улыбкой покачала головой.

— У нас верят, что свою дорогу лучше не знать. Да и зачем мне это? — но, видя как расстроилась девочка, явно желающая угодить новой знакомой, кивнула. — покажи.

— А ты глаза закрой! — велела девочка и положила мне на лоб прохладную узкую ладошку. Я послушно закрыла. Перед глазами стояла все та же купель с темной водой, подернутой ледком.

— Ну как? — с придыханием спросила Солмея, — увидела?

Я чинно кивнула. Огорчать девочку не хотелось.

— И что там???

— Принц на зеленом драконе, — серьезно сказала я.

— Как?

— Верхом. А у дракона крылья — в пять аршин… и пламя из пасти — столбом! Всем оркам назло…

Сказка у меня вышла знатная, с огоньком и смаком. По крайней мере, Солмея, явно была довольна. Похоже, подобной дороги она еще никому не показывала. И даже, если девочка и засомневалась, то вида не подала, сидела довольная, блестя глазенками.

За стенами святилища протяжно взвыл, жалуясь на звериную долю, волк. Где-то за ельником отозвался второй. И словно волна накатила- по всей округе волчий вой. А потом резко смолкло, оборвавшись.

— Пора мне, — сказала русалка с сожалением и одним движением перетекла в воду, уцепилась за бортик тонкими пальчиками. — будь осторожна… Ветряна. Хозяйка беспокоилась о тебе.

Майира? Тонкая белоглазая хозяйка озера? Беспокоилась обо мне?

— Не зря она ушла в омут, — покаянно опустила голову сирена, зеленые пряди поплыли по темной воде, как озерные водоросли, — и Им взбудоражен, идет черными кругами, заливает глаза, серчает…даже пройденный путь можно изменить, Ветряна.

— Подожди, Солмея! Я не понимаю…

Но русалка уже ушла в глубину, блеснув на прощание серебристым хвостом.

* * *

Ночью разыгралась буря. Снежная метель накрыла пеленой Риверстейн и Пустоши, ветер хлестал ледяной плетью каменное здание и гнул столетние ели. Под крышей что-то завывало и ухало, холодный воздух гудел в каминах. Благо, дров теперь было достаточно и мы жгли их не жалея, обогревая жилые помещения. И все равно в здании было весьма прохладно.

Под утро буря улеглась, развеялась, и тишина, оглушительная после метели, опустилась на Приграничье.

Я не выспалась. Ночные посиделки с русалкой не пошли мне на пользу, горло саднило, а в груди бухал глухой кашель. И снова эта усталость…

Встала и тут же закружилась голова, я охнула, ухватилась за спинку кровати. Обхватила себя руками, пытаясь согреться. Внутри медленно тлел чужеродный огонь демона, поддерживая и согревая меня. Я вздохнула, стараясь не думать о нем.

Воспоминания причиняли боль, а Аргард усиливал мои эмоции, делая их невыносимыми и ослабляя меня. Значит, нужно не думать, переключиться на что-то другое, отвлечься…

Я оделась, дрожащими руками заплела волосы. Отвлечься… нужно постараться вспомнить, что так насторожило меня ночью в той комнате с порталом. Попыталась окинуть ее внутренним взглядом, вспомнить. Вот стена с бронзовым светильником. Вот окно. Чистый пол. Сваленный в углу хлам… даже если предположить, что дети перемещались в Риверстейн из приграничного портала, то куда они девались потом? В коридоре пыльно, как и в других помещениях. И только в этой комнате с бронзовым светильником — чисто.